этот ресторан и съесть блюдо, приготовленное по рецепту души из сделки. Этим он возвращает собственную историю. Тогда сделка отменяется, а они с имитатором возвращаются в свои тела. Только нужно прийти в течение месяца. Ровно месяца с момента заключения контракта. По его окончании отмена станет невозможна.
Пён Манджин залпом допил оставшееся в бокале вино.
«А ведь сделка-то неплохая! Даже если я стану имитатором, единственное, что потеряю, – это часть души, которую он назвал «частицами» или как-то так, но это никак не повлияет на мою жизнь. И пусть наказание в аду увеличится, я же не грешил. Разве я кого-то убил или хотя бы поколотил? Наоборот, делал много хорошего. Даже волонтерил, пока учился в университете. Во время учебы не создавал особых проблем, да и работу нашел быстро, так что меня даже можно считать хорошим сыном. Уж кто-то вроде меня точно должен попасть в рай, не так ли? Значит, никакого адского суда и быть не должно! А значит, об увеличении или уменьшении наказания и речи не идет. К тому же даже отмена возможна».
В таком случае он может украсть желаемую жизнь, ничего за это не заплатив. Достаточно лишь знать рецепт души этого человека.
Жизнь, которую он хотел бы украсть… Такая есть – жизнь Чон Кисана. Такая же роскошная, как его винтажные штучки. Ему вспомнились толстые яичные рулетики с мелко нарезанным зеленым луком. Пён Манджин с громким стуком поставил винный бокал на барную стойку.
– Я заключу сделку. Что нужно сделать?
Уголки глаз Локи изогнулись в форме полумесяца.
* * *
В голове звенело, словно кто-то бил по тарелкам. Пён Манджин, застонав от нахлынувшего похмелья, открыл глаза и почувствовал что-то странное. Спина, которая должна была вся покрыться потом, осталась сухой. После того как поправился, он начал страдать от гипергидроза, с которым не могли справиться ни замена одеяла перед сном, ни вентилятор, ни другие ухищрения. Ощущение мягкого одеяла на спине было таким приятным, что даже нахлынувшее похмелье, казалось, мгновенно прошло. Конечно, это была иллюзия. Стоило ему сесть, как на него накатила тошнота, и он выбежал из комнаты в сторону туалета.
«Что? А куда делся туалет?»
Его не было. Там, где ему положено быть, туалета не было. Когда Пён Манджин быстро огляделся, увидел, что искомая дверь находится по одной из сторон узкого коридора, ведущего из прихожей. У него не было времени задуматься, почему планировка дома вдруг изменилась. Потому что тогда его рвота разлилась бы по всей гостиной. Оказавшись в туалете, он рывком поднял сиденье унитаза, наклонился и какое-то время мог думать только о том, что с собой творит.
«Стоит мне напиться, как превращаюсь из человека в псину».
С трудом отойдя от унитаза, он наклонился над раковиной, включил воду и умылся. И вновь почувствовал себя живым, когда прополоскал рот холодной водой.
«Сколько же сейчас времени? Я что, опять опаздываю? Черт, а мама чем занимается, что не разбудила?»
Из-за внезапного беспокойства о том, что надо идти на работу, он нахмурился. Он взял полотенце, хорошенько вытер лицо и привычно посмотрел в зеркало. И без того нахмуренные брови сблизились еще сильнее. Он стоял, приклеившись к раковине, и пристально глядел в зеркало.
Оттуда на него смотрел Чон Кисан.
Правой рукой Пён Манджин легонько хлопнул себя по щеке. Чон Кисан в зеркале сделал то же самое. А когда Пён Манджин потянул себя за мочку уха, Чон Кисан снова за ним повторил. Пён Манджин, который долгое время стоял перед зеркалом и проделывал всевозможные жесты, чуть ли не танцуя, постепенно расплылся в неконтролируемой радостной улыбке.
– Не сон. Это был не сон!
Странный ресторан и его таинственный владелец. Бесконечно наполняющийся бокал вина. А еще трансфер. И то, как он узнал, что можно украсть душу, и для этого рассказал историю о яичных рулетиках, услышанную от Чон Кисана, а владелец ресторана что-то продекламировал и велел ему повторить последнюю фразу. Удивительно, но все это не было сном. Пён Манджин, крепко сжав в руках полотенце, рассмеялся. Испугавшись, что, если смеяться громко, можно спугнуть неожиданную удачу, он взялся за раковину и еще некоторое время хихикал.
Дзынь.
Внезапный звон оборвал его смех. Сначала Пён Манджин проигнорировал его, но с каждым разом шум становился все сильнее. Дзынь, дзынь, дзынь, дзынь… Настойчивый звон в конце концов заставил его выйти из туалета. Первыми бросились ему в глаза старые обои с безвкусным рисунком в цветочек, на которых отчетливо виднелись следы оттертой плесени. Они привели Пён Манджина в замешательство.
«Это еще что? Не может это быть домом Чон Кисана».
Пён Манджин вышел из коридора и направился в гостиную. На ее стенах виднелись лишь опорные поручни, а в остальном это была совершенно пустая комната даже без телевизора или столика. К тому же она была ужасно тесной, не более четырех шагов в длину. Холодильник за раздвижной дверью, отделяющей гостиную от кухни, оказался маленьким и пожелтевшим, похожим на тот, который Пён Манджин видел в далеком детстве в доме своей бабушки. Выходит, ими до сих пор кто-то пользуется? Пён Манджин рассеянно смотрел на этот холодильник. Информация продолжала поступать в его мозг бесконечным потоком, но никак не помогала ему понять ситуацию. Что же это за место? Почему он открыл глаза не в доме Чон Кисана, а в этой старой квартире? Вопросы без ответов погрузили Пён Манджина в хаос. Дзынь, дзынь, дзынь. Тем временем звон не унимался. Он перевел взгляд туда, откуда доносился звук. Спальня слева от кухни. Звон шел из нее.
«Может, тут живет шаман или кто-то вроде?»
В кино персонаж, который открывает дверь, откуда доносятся звуки, обычно умирает первым. Пён Манджин затаил дыхание и подошел к спальне. Проснувшись, он обнаружил, что стал другим человеком, открыл глаза в каком-то странном месте, а не там, где должен был, и теперь даже слышит подозрительный звон колокольчика. Он чувствовал себя главным героем фильма, настолько нереальным все казалось. Открыть или нет? Пён Манджин встал у двери, приложил к ней ухо и начал размышлять. Если бы он был в фильме, за дверью его ожидала бы одна из трех вещей. Шаман, злой дух или главная героиня. Только теперь ему пришло в голову, что это место может быть домом девушки Чон Кисана. Ссутулившиеся было плечи немного расправились. Не мог же он просто стоять перед дверью вечно. Набравшись решимости, он повернул ручку. Когда дверь открылась, изнутри пахнуло кислым.
Дзынь.
На кровати лежала женщина.
